Дом окружён пустырями, и больше ничем, это очень одинокое здание. Вокруг него мёртвые земли: старые гаражи, заброшки-погорелки; между ними вихляет разбитая дорога, которая мало кем востребована, и начала разваливаться примерно в те же даты, что и Дом. На общем фоне Могильник кажется инородным, насильно врощенным в обстановку объектом, пятой ногой кадавра. Эрик выворачивает голову, чтобы рассмотреть эту светло-целую часть здания, пока таксист с отцом тащат из багажника чемоданы. «Могильник» — так сказал таксист, а Дом называют Серым, наверно из-за цвета. У детей, живущих близко к пустырям, ходит байка, мол, если войти в Дом, получишь проклятье, но какое, таксист не помнит.
От нервов зябко, хочется курить, при отце сигареты нельзя. Есть только шарф-покрывало — странная вещь, слишком широкая для шарфа, слишком маленькая для покрывала, с узором бегущих с лоскута на лоскут оленей, и с совами (совы никуда не бегут). Ещё есть черепаха в центре. О её деятельности трудно что-то сказать.
По настроению шарф-покрывало обматывается вокруг головы и шеи, или ложится на ноги. Его удобно теребить, хотя ему не хватает кисточек. Эрик перебирает ткань, пока чемоданы относят внутрь, и отец возвращается за ним. Таксист уезжает.
Около получаса говорят с директором, потом ещё сколько-то с воспитателем Первой, в его же присутствии прощаются. Отец обещает позвонить вечером. Под взглядом воспитателя Эрик думает, на что похож этот момент со стороны, потому что сам не  очень понимает. Отец похлопывает его по плечу; Эрик чужой по отношению к себе и к нему, сейчас он скорее старая крыша или шарф-покрывало.
После воспитатель везёт его в комнату Первой группы. Кажется, это должно стать окончанием или, по крайней мере, перерывом в переселительной процедуре, однако воспитатель, — в его имени есть часть «альф», только где ей полагается стоять, — зовёт старосту и предлагает им познакомиться. Эрик напрягается.
— Привет, я ваш новичок. Рад встрече, — сейчас он далёк от дружелюбия, и хорошо, если это не звучит, как сарказм. Протягивает руку. — Меня зовут Эрик.
Воспитатель объявляет, что староста проведёт экскурсию, с чем и уходит. Эрик изучает старосту, пытаясь понять, какую степень не-восторга тот испытывает. Они могли бы забить на экскурсию, как только убедятся, что наделённое властью лицо ушло достаточно далеко от комнаты.
Хотя, понимает Эрик, обнаружив свои чемоданы возле одной из кроватей, выбор не так широк: либо остаться здесь разбирать вещи, либо экскурсия. В комнате всё равно кто-нибудь подойдёт посмотреть на новичка, значит, перерыва не будет. Эрик пытается выйти из оцепенения, снова смотрит на старосту. Форменные рубашка, штаны, ботинки. Рядом с ним Эрик как-то особенно чувствует свою зелёную водолазку с надписью «Дом там, где еда».
— Моя кровать, правильно? — Эрик подъезжает к той, рядом с которой чемоданы, открывает один, бросает внутрь шарф-покрывало, копается. На кровать летят учебник по астрономии, пачка сигарет, плоская расчёска с выбитым «зубом» и новый блокнот. — Под ежедневник. Или дневник? Это было в списке обязательных вещей.
Перелистывает страницы, открепляет прицепленную к кольцам ручку, дёргает слишком сильно, и ручка падает на пол, куда-то слева от колеса. Приходится извернуться, чтобы наклониться за ней.
— Я сегодня не в форме, так что лучше буду записывать.

Отредактировано Курильщик (04.01.2024 00:08:30)

Ребята за спиной Юджина как-то странно косились. Возможно они ожидали, что Эрик подъедет знакомиться. Сами они не приближались, но Эрик чувствовал, что облеплен молчаливым вниманием. Под этим вниманием он пытается пихнуть обратно в чемодан то, что вывалил в поисках блокнота. Чемодан от натиска с грохотом заваливается набок. Эрик смотрит на него с неким чувством фатализма. Ладно. Чёрт с тобой десять раз.
Он открывает прикроватную тумбочку, собираясь свалить всё туда. На нижней полке что-то есть, похоже на записную книжку: пухлая и солидная вещь на заклёпках. На её фоне блокнот Эрика выглядит калечным дистрофиком. Это такие штуки здесь ведут? Наверно, кто-то забыл. Забыл давно, смотря на слой пыли. Эрик поднял книжку, уже собираясь спросить, чья пропажа, но промолчал. Если спросить сейчас, все подъедут смотреть, начнут с ним разговаривать. Лучше отдать Юджину после, он же староста. Эрик подпихнул записную книжку под бок, в угол своей коляски, и начал кидать вещи в тумбочку. К ним же отправил шарф-покрывало, таскать его по Дому было бы жарко.
«Экскурсия» проходила тоскливо. От душа и еды по расписанию пахло казённостью.
— А что за собрания? — уточнил Эрик, делая запись, что они по понедельникам.
Был ещё один вопрос, но Юджин плохо с ним сочетался. Он говорил и выглядел, как парень, чьё фото вешают в рамочку с подписью «Им гордится школа». И хотя Эрик сам иногда был тем парнем, но Юджин казался существом другого уровня профессионализма. Такие спят в форме.
— Куда обычно ездят курить? — всё таки решил спросить Эрик. — Если не на улице, а в помещении.
Вдруг за стенкой раздался чей-то вопль, голоса и звук падения. Эрик выкатился из класса, чтобы посмотреть. Звук был очень громким, поэтому казалось, что шумят близко, но на деле до туда оставалась ещё половина коридора.
— Ого, — сказал Эрик. Компания парней напоминала то ли панков, то ли рокеров. У них были чёрные куртки и массивные сапоги, все в каких-то цепях, у одного бусы. Некоторые в ошейниках. Или правильно «в чокерах»?.. Массивные и шипастые штуки напоминали именно ошейники, содранные с каких-то бойцовских пород.
— Похоже, форму носят не все, — с любопытством протянул Эрик, косясь на Юджина. — Или так только по выходным?
Он мысленно попробовал одеть эту компанию в то же, что на Юджине. Яркие, уложенные в дикие причёски волосы торчали над белыми рубашками, как зелёные листья, за которые репу тянут из земли.
— Весело у вас тут.
Эрик почувствовал, что отходит от пост-переездочного анабиоза.
— А что там? — он махнул рукой в сторону толпы. За их спинами был проём, после которого начинался ещё один коридор. Исходя из примерного плана Дома в ознакомительном буклете, там наверно находились другие спальни. — Туда мы тоже поедем?
Было бы интересно рассмотреть эту компанию вблизи.

— В нашей группе не курят.
«Позволь мне в это не поверить», — подумал Эрик. Чтобы в целой группе интернатовских мальчишек не нашлось курящего, группа должна набираться из сплошных Юджинов, и то какой-нибудь один условный Юджин собьётся с пути истинного и закурит. Но видимо не этот экземпляр. Придётся потом спросить ещё у кого-то.
Про форму Юджин тоже не ответил, хотя реакция на шумную компанию была выразительной. «В нашей группе так себя не ведут и так не одеваются», — Эрик ожидал услышать что-то вроде этого. Он въехал за Юджином обратно в класс. За стенкой продолжали орать. Было интересно.
Юджин вкатился за учительский стол, очень органичный и важный, существо в своей стихии. Как-то так он наверно выглядит, когда отвечает перед доской. Оставалось надеяться, что сейчас не последует лекция о правильном поведении.
Не последовала. Юджин решил поделиться мудростью. Сначала больше привлекла смена тона, чем сама информация. Юджин звучал живее.
«Не любят другие группы»
Эрик ещё раз представил тех парней из коридора и рядом Юджина. Добавил к Юджину ребят, которых видел в Первой. Ошейники, цепи, яркие волосы против строгой формы. Пожалуй, Эрик понимал. Образец картинки «Хулиганы и примерные мальчики».
— Тебя били? — спросил Эрик. Прозвучало как-то резко и в лоб. Он не это имел ввиду.
Даже идеальный староста Юджин не радеет за честь группы и предлагает перевестись. Это насколько всё должно быть плохо.
— Я хотел сказать, спасибо, что предупредил. Кажется, без тебя мой первый день в Доме мог окончиться Могильником, — повторив название за таксистом, Эрик сразу поправил себя: — Больничным крылом.
Вряд ли правильный Юджин это название использовал или даже знал о нём. Вполне возможно, что так уже не говорил никто в Доме: таксист был немолод и байки из его детства, если когда-то имели связь с реальностью, давно устарели.
— Да ты!.. — крикнули из коридора. Что же у них там происходило.
В старой школе тоже водились хулиганы. По школьной иерархии Эрик причислял себя к касте «нердов», а в жизни таких всегда наступает момент, когда ты не нравишься хулиганам. Эрик был тощим, быстрым, вёртким и злым. Он не мог победить в драке, но мог убежать; мог очень больно пнуть или укусить, когда убежать не получилось.
Всё это было давно. К концу средней школы он уже не дрался, а потом, что ж, потом. Лыжи. Теперь он не мог убежать, а всякая попытка обороны будет так нелепа, что местные хулиганы падут перед ним от смеха. Эрик опустил взгляд на ноги. Наверно, в этом был смысл, что «правильная» группа — колясники. Не отбиться, так хоть сказать, что лучше: в учёбе, в поведении.
— Как будто перевод что-то изменит. Ты же не станешь другим человеком, если сменишь группу.
Перспектива ездить с охраной до туалета, как свежая кинозвезда, не радовала.
— А что администрация? Это же не у одного человека проблема. Их хоть как-то наказывают?
«Мы хоть что-то можем сделать?»

— Я же про ноги и говорил. Я не стану внезапно ходячим в другой группе, а значит останусь лёгкой мешенью. Да и мой характер, — Эрик задумался, как правильно сформулировать. — Не скажу, что я похож на тебя, но я и не такой, как те ребята из коридора. Если все другие группы, кроме Первой, такие, то я нигде не приживусь.
«И у вас тоже»
Нет, это поспешно. Он из Первой говорил только с Юджином. И даже Юджин мог быть не тем, чем показался сначала. Вот сейчас ведь, говорит, как нормальный человек. У ребят из Первой есть образ, но — Эрик не верит, что никто из них не курит. И не может живой человек каждый день мыться строго не более двадцати минут.
Последующим монологом Юджин как бы подтверждает его мысли:
— ...запертым в четырёх стенах детишкам-инвалидам...
Какие интересные вещи могут говорить правильные старосты. Эрик фыркает. Нехорошо, Юджин ему тут выговаривается, а не шутку рассказывает. Вообще-то он прав, ситуация не очень. Но Эрик убеждается: образ. Юджин участвует в десятке олимпиад и конференций ежегодно, и у него будет красный диплом, Юджин привык «держать осанку». Поэтому конечно, с новичком, чужим человеком, эта осанка идеальна. Однако посмотрите, как быстро она пропала. Не так и страшна Первая.
— Может, хорошо, что администрация сменилась, — медленно говорит Эрик. — Если хотят сохранить финансирование, им нужна положительная картинка. А тут воспитанники боятся ездить без охраны. Сейчас Дому не нужны такие жалобы. Поэтому мы можем их устроить, — он улыбается. — Как ты и сказал, у всего есть плюсы. Раз Первая группа имеет репутацию образцовой, к нам прислушаются.
Эрик расправляет плечи. Форма конечно у них так себе, но в целом можно жить. Не так плохо, как он ждал, когда ехал сюда.
— Юджин, — окликает Эрик, стараясь звучать дружелюбнее, чем это было в начале. — Знаешь, я не обедал. Выехали с отцом сюда ещё утром. Давай следующим пунктом экскурсии будет столовая? Или, если тут и кормят по расписанию, могу проставиться пачкой печенья. У меня есть с собой в сумке.
Надо устраиваться на новом месте. Наладить отношения со старостой очень даже неплохо.
— Только тогда не в спальне, не люблю есть на кровати, — придумывает оправдание. Общаться со всей остальной группой по прежнему кажется выше текущего энергетического запаса. Возможно станет лучше после еды.