Последний год перед выпуском натянул все расслабленные канаты и заставил звенеть нервы. Мысли то и дело касались неутешительного итога.

Дом гудел голосами напуганных и разочарованных. «Что будет дальше?» «А кто-нибудь уже видел её?» «Не нравится мне всё это». «Не могли год подождать!» — доносилось до слуха бесшумной тени, что лавировала за спинами и между тел, привычная, не привлекающая столько внимания, как сменившиеся в штате лица.

Ответов не находилось — ни у воспитателей, ни у Хозяина Дома.

Он старался, слушал-вслушивался в окружающее его пространство, останавливался у прохладных стен и свистящих ветром окон, бродил по лестницам взад-вперёд, но ничего — ни намёка на ответ. Дом молчаливо таился, словно не желал открывать карты раньше времени, подготавливая неустойчивые умы последнего года.

Закусив костяшку пальца, Слепой быстрым шагом шёл вдоль стены и закрытых дверей. По звукам народ жался к противоположной стенке. Мальчишки щебетали воробьями, редко чьи голоса выбивались высокими нотами восклицания или недовольства. Обрывки разговоров касались слуха Бледного, и это было самое обычное будничное щебетание — о новых преподавателях, о нелепых заданиях, кто куда перешёл, кто чем выделился.

— Я ей жвачку на стул приклею! — возмущался один из крысят, из-за чьего голоса Слепой совсем немного сдал ближе к окнам.

В Доме он ориентировался по своей внутренней карте, та с годами становилась всё полнее, пока он не изучил каждый изгиб и неровности Дома. Здание отпечаталось в памяти Слепого, откликалось кабелями-венами и дыханием — одним общим на всех жителей строения на окраине. Чуткость дополнялась повседневным ледяным спокойствием, но его с начала нового учебного года как рукой сняло — чересчур много новшеств, переписанных правил и последнегодичных переживаний.

Это или гомон в коридоре, или всё вместе окончилось нелепостью. Тот, кто то ли сидел, то ли лежал на полу был для слуха Слепого совершенно, бесповоротно мёртв. Он не услышал ни шелеста одежды, ни дыхания, ничего, что подсказало бы ему обойти внезапное препятствие.

Голоса в коридоре затихли, когда Слепой, полетев вниз, машинально схватился за ткань на плече виновника его неустойчивости.